– Не веганство, а вегетарианство, – терпеливо поправил дворецкий Бориса. – Это, во-первых. А во-вторых, Борис Емельянович, сколько вам можно повторять, что не ваше это дело обсуждать привычки хозяина. Ваша забота готовить то, что предпочитает есть Адриан Ааронович. За то вам и платят.

– Ой, ой. Ну, потыкай мне еще! Ладно, чем бы душа не тешилась. Накормлю я твоего Адриана, не переживай, старый прохиндей. И девушку накормлю, – Борис подмигнул мне. – Я надеюсь, Наташенька, хоть вы едите нормальную пищу? Могу я вам мяса поджарить? Скажите «да», порадуйте старика!

– Я, я не буду ничего есть, спасибо большое, – даже сделала шаг назад, настолько испугавшись активного повара.

– Что значит, вы не будете есть?! С кухни Бориса Академина голодным еще никто не уходил! Немедленно говорите, что вы будете есть и я приготовлю все, что вы сможете выдумать! – здоровяк топнул ногой сорок пятого размера и упер руки в боки.

– Наталья Олеговна, вам лучше уступить, – предупредил меня дворецкий, – он не отстанет.

– Не отстану, так и знайте! Так что? Свинину? Баранину? Говядину? Конину?! Яйца пашот? Ну же!

– Можно просто яичницу? – пропищала я и думала, что он меня не услышал, но дядька картинно схватился за то место, где у него должно было находиться сердце и закатил глаза к потолку. Очень красивому, узорному потолку, должна сказать.

– Палыч! Она меня убить хочет! Кто же заказывает Академину яичницу?! Это прямое оскорбление! Мне! Яичницу!

– Давайте яйца пашот! Хорошо, я все съем! – я сделала еще один шаг назад и врезалась спиной во что-то. Нет. В кого-то. И мгновенно так поняла в кого именно.

– Доброе утро, Адриан Ааронович, – учтиво поклонился дворецкий тому, кто сейчас был позади своей помощницы.

– Завтрак готов! – отрапортовал повар, вытянув свою танкоподобную фигуру по струнке и приложив половник к виску. – Все как вы любите!

Выглядело его поведение забавно, но только не для моего босса. Он, я так подозреваю, как обычно чуть заметно кивнул. В том числе и моему затылку, после чего прошел к столу. Адриан Шагалов спустился к завтраку без своего привычного пиджака, в одной черной рубашке, которая весьма красноречиво облегала его крепкое жилистое тело. Он сам сел на свое место, во главе прямоугольного стола, у которого стояло восемь стульев с высокими спинками, а я не могла отвести от его фигуры глаз. Вот уж кто притягивает к себе внимание на сто процентов. Пока хлопала глазами, мне же помог дворецкий, любезно отодвинув перед гостьей одно из кресел. А уже через несколько минут передо мной, как и перед Шагаловым, материализовался изысканный завтрак. На белоснежной тарелке красовалось два цветных островка – два куска свежего хлеба, до золотистой корочки обжаренных с дух сторон, сверху которых были аккуратно выложены яйца пашот. Их внешняя оболочка была немного надорвана, в результате чего на поверхности несколькими каплями желтел яичный желток. Ко всему мне подали кофе и стакан апельсинового сока, а рядом с тарелкой лежала хлопчатобумажная салфетка. Как только мы оба получили еду, дворецкий встал по правую руку от хозяина и взяв здесь же со стола белый планшет в руки, включил его, поправил у себя на носу очки, немного отклонил голову назад и принялся читать заголовки новостей. Читал он медленно, с хорошим произношением, которым можно было бы на театральной сцене декламировать стихи. Повар в это время занимался своими делами, не подавая лишних звуков и не вмешиваясь в то, что зачитывал Расторгуев. Ну, почти.

– Они еще чего поумнее придумать не могли?! – громогласно возмутился повар в какой-то момент. – Пусть еще комендантский час в городе введут! Террористы им мерещатся! Пусть в Европе ловят террористов, а у нас они все померзли! Или спились! Кошмар, навыдумывают…

– Борис Емельяныч, – сурово посмотрел на него Михаил Павлович. На что кулинар пристыженно умолк. На секундочку.

– Ну, а что? Палыч, разве я не прав? Адриан Ааронович, разве я что не так сказал?

Было особенно забавно наблюдать, как эти два человека и по росту, и по возрасту значительно опережавшие своего босса, как дети малые смотрели на него, невозмутимо завтракавшего в этой странной домашней атмосфере. Я думала, это удивительно. Но удивительное было еще впереди.

– Террористы могут проявить себя в любой стране, – сказал Шагалов, положив серебряную вилку в пустую тарелку и промокнув тонкие губы. Кофейные глаза не смотрели ни на кого, он вел себя, как и в офисе, с той разницей, что здесь не избегал людей, а наоборот, как будто наслаждался их присутствием. Чувствовал себя здесь в безопасности. – Не стоит абстрагироваться от проблем, считая себя неуязвимым, Борис Емельянович. Несчастье может произойти в любой момент и с любым человеком.

На этом он замолчал, а дворецкий, кивнув хозяину дома, хоть последний этого и не заметил, продолжил читать. И продолжал делать это, пока завтрак официально не был завершен. Поразительно, но я не чувствовала себя здесь неловко. Пожалуй, как села за стол, так все стеснение испарилось. Странным образом обстановка действительно была домашней. То ли ее делала таковой скатерть на столе, то ли волшебные ароматы домашней еды, то ли приятный тембр дворецкого, создававший ощущение, что отец читал сказку любимому сыну, а не по сути слуга новости своему хозяину. Но скорее всего, дело было в том, что оба эти мужчины относились к Адриану по-отечески. Как два отца защищали его от невзгод внешнего мира. И это было до тех пор, пока он не поправлял их своими слишком трезвыми и редкими замечаниями. После утренней гонки в другой конец города и зябкой погоды на улице, в тепле да после еды я разомлела настолько, что, когда пришла пора вставать из-за стола, с ужасом осознала, что до жути не хочу отсюда уходить. Так мне показалось. Однако это могло быть банально предчувствие надвигающейся катастрофы.

В офис Скрама нас доставил водитель, присланный старшим Шагаловым. В тот момент начались одни из самых страшных суток в моей жизни. Когда мы с боссом уезжали, Михаил Павлович возмущался себе под нос, что Давид в который раз не позволяет ему довезти Адриана Аароновича на работу. В его любимой машине. С тем комфортом, который необходим гению. Сам же гений предпочитал отмалчиваться и покориться обстоятельствам. Оставалось поражаться, насколько этот человек, который мог позволить себе все, что угодно в этой жизни, был неприхотлив. Поскольку в дороге Адриан был увлечен своими делами, а именно блокнотом, где все множились и множились формулы, я занялась собственными размышлениями. А если по правде – я боролась с собой. Я не видела его целую неделю. Он исчез сразу после того, как завершил дело, как защитил меня, взяв мой пирожок и заставив замолчать старшего брата. И более того. Пирожок был с мясом, а теперь я знаю, что Адриан Шагалов убежденный вегетарианец и тем больше поражаюсь тому, что он сделал. И глазом не моргнул, откусил и прожевал. Сегодня повар подавал ему поджаренный хлеб и овощи с сыром. Никакого мяса. Сказать, что я чувствую в данный момент? Я чувствую каждый сантиметр, который отделяет меня от моего босса. Каждый! Я слышу шелест его одежды в те редкие моменты, когда он двигает рукой. Я слышу его дыхание и опять проклинаю все на свете за то, что не могу поговорить с ним.